Мотилонское (Бари) чудо
Христианский миссионер, которым можно гордиться...
Фейт Аннет Санд
Обычные шумы наполняли джунгли в полдень — цикады начинали оповещать о том, что вечер не за горами, птицы пели носясь над рекой в погоне за рыбой, привлечённой ленивыми мухами. Обезьян было не видно, но слышно, как они болтают на высоких деревьях сразу за опушкой.
Смена часовых дневной группы на ночную определённо шла полным ходом, когда сквозь идиллическую зелень прорвался шум мотора. Я повернулась к Хайро, моему проводнику, пятнадцатилетнему мотилону и спросила: «Похоже ли, что это лодка из Икиакароры плывёт вверх по течению?» Он ответил утвердительно.
Я поспешила к речному пляжу и увидела, как за поворотом появляется длинный челнок и становится больше на горизонте. Когда он приблизился, я заметила белокурую голову, голову человека, которого искала, сидящего среди дюжины черноволосых людей. Я помахала лодке, когда она подошла к причалу и мотилонский лоцман ловко повернул каноэ к берегу.
Брюса Ульсона трудно было найти. После перелёта через Анды в Кукуту, город на севере Колумбии рядом с границей Венесуэлы, я села в один из тех автобусов, где чемоданы кладутся сверху, а свиньи и куры едут вместе со своими хозяевами. Мы пять часов тряслись по дорогам, похожим на стиральные доски, пока не добрались до Тибу, города нефтяников, пыльные улицы которого были покрыты побочными продуктами нефтепереработки. (Это не даёт пыли летать, но делает ходьбу трудной.)
В Тибу у мотилонов есть большой дом, где может остановиться любой член племени, пока лечится в больнице нефтяной компании. Я несколько дней звонила в этот дом, пытаясь получить информацию о местонахождении Брюса. Однако каждый раз я обнаруживала, что говорю по-испански с женщиной, которая понимала только язык мотилонов.
В конце концов, надеясь лучше освоить язык жестов, я всё равно решила съездить в Тибу. И, к моему облегчению, когда к воротам подошла мотилонка, она широко улыбнулась и пошла звать Хайро, старшеклассника-билингва, только что прибывшего из джунглей.
Хайро не только хорошо говорил по-испански, но и знал распорядок дня Брюса. И самое главное, он был готов провести меня туда, где по его мнению, мы могли бы перехватить Брюса на следующий день. «Я найду его на реке, — сказал Хайро, — идущим по своему маршруту, объезжая деревни и помогая больным».
К сожалению, пикап, на котором мне нужно было ехать на следующий этап поездки, делал только одну поездку в день — в шесть утра. Рано утром мы с Хайро втиснулись в заднюю часть «Форда» сорок второго года выпуска, у которого с каждой стороны имелись доски для первоклассных сидений. (Кому не повезло, висели сзади или свисали с подножки.)
Дорога шла вдоль нефтепровода, который уходил вглубь страны по довольно прямой линии, вверх и вниз по очень холмистой местности. Анд нигде не было видно, но было легко понять, что мы находимся у их тропических предгорий.
После четырех с половиной часов быстрой езды мы добрались до Рио-де-Оро (названой так каким-то надеющимся исследователем). Там мы наняли колумбийскую лодку, которая доставила нас вверх по реке ещё за два с половиной часа, где нас высадили у дома мотилонов. Именно там, в этой идиллической обстановке джунглей, я хотела увидеть, насколько точен на самом деле «телеграф джунглей».
Когда Брюс выбрался из челнока, чтобы пожать мне руку, я почувствовала себя опытным разведчиком, который только что вытащил долгожданный трофей из джунглей. Я хотела сказать: «Доктор Ливингстон, я полагаю?» — но была неуверенна, что он поймёт шутку.
Несоответствие между высоким нордическим телосложением Брюса и низкорослыми, крепкими местными мотилонами было первым, что я отметила. И всё же непринужденность в общении с ними и их естественность по отношению к нему каким-то образом вписывали его в мир мотилонов.Проведя восемнадцать лет в Латинской Америке, я могла понять эти чувства. Стать миссионером — значит отказаться не только от родины, но и от чувства принадлежности к ней.
А мотилоны, безусловно, замечательные люди, за которых можно отдать самого себя. Они спокойные, говорят мягко, любознательные и исключительно нежны со своими детьми. Они щедры и очень довольны своим несколько примитивным существованием. Я заметила, что Брюс перенял многие из этих характеристик мотилонов за те два десятилетия, что он с ними прожил.
После этой первой встречи мы проговорили девять часов без перерыва. Мы говорили весь ужин, во время полуторачасовой поездки на лодке в Икиакарору и ещё много часов потом. Сидя перед клиникой, которую он помог основать, наблюдая, как полная луна идёт по небу, Брюс рассказал мне историю о том, как он стал работать с племенем мотилонов.
Позже он пригласил меня сопровождать его в течение нескольких дней, когда он совершал свои обходы, чтобы у меня было лучшее представление о мотилонах и их мире. Я охотно согласилась, желая лично убедиться в поразительном успехе, которого добился этот преданный христианский миссионер, помогая сохранить традиционный образ жизни мотилонов, содействуя им в довольно болезненном переходе в современную эпоху.
На следующий день мы с Брюсом переходили ручьи и хлюпали по грязным тропинкам в джунглях. Экзотические лозы свисали у нас на пути, а тысячи разновидностей орхидей и цветов создавали безмятежную красоту.
И всё же посреди этой красоты доносились громкие крики тропических птиц и визги обезьян. Каждое из этих существ, казалось, резко протестовало против нашего вторжения на их территорию.
По мере того как мы всё глубже заходили на традиционную землю мотилонов, я не могла не задуматься о том, насколько эти коренные жители принадлежат, как птицы и животные, джунглям. Живя в поразительной гармонии со своей тропической средой, они в течение четырёхсот пятидесяти лет были территориальным народом. Следуя законам джунглей, они сделали всё возможное, чтобы держать иноземцев подальше от своей территории.
Испанские конкистадоры, мечтая о сказочных золотых приисках, проложили тропу для мулов через территорию мотилонов и основали поселение в качестве местной базы власти. До сих пор сохранились развалины испанской часовни XVI века — молчаливое свидетельство того, как крест сопровождал меч в Новый Свет. (Европейские церкви до сих пор заполнены золотыми предметами, похищенными у коренных народов Латинской Америки.)
То, что мотилоны отказались быть ограбленными, свидетельствует об их чувстве собственного достоинства. Испанцы, поселившиеся в долине реки Кататумбо, по которой воды Анд стекают в богатое нефтью озеро Маракайбо, никогда не вернулись в Испанию. Они были убиты, когда шли караваном обратно к побережью. Золотые слитки, которые они бросили, были поглощены вековыми зарослями джунглей.
Урок испанских захватчиков мотилоны никогда не забывали. Они начали убивать всех представителей кровожадной и вороватой «белой» расы, вторгшихся на их территорию.
Пока не пришёл Брюс Ульсон.
Им до сих пор не понятно, почему они пощадили жизнь молодого миннесотца, который почувствовал себя гонцом Богом, чтобы донести до них весть о Христе. Действительно, они прострелили ему ногу стрелой, когда он впервые отважился войти на их земли. Но высокий, неуклюжий, светловолосый юноша мало походил на обычного нефтеразведчика или колумбийского браконьера. У него был сильный организм, который не поддался лихорадке и инфекции, развившейся в его ноге.
Может быть, всё это было частью предопределённой заботы Бога о мотилонах. Может быть, Бог знал, что у племени заканчивались возможности отбиваться от захватчиков. Их родину окружали западные нефтяные компании, геологии и застройщики. Местные жители помнят, как самолёты из «внешнего мира» бомбили традиционные длинные дома мотилонов, пытаясь заставить их покинуть свои богатые нефтью земли. Оставаться изолированными и защищёнными от жадного внешнего мира было уже невозможно.
Мотилоны, несмотря на свою репутацию каннибалов — народ, который, по крайней мере в своей экзотической среде джунглей, в основном живёт в мире друг с другом. За свои тридцать восемь лет в племени Брюс видел мало убийств, пьянства, проституции или физического насилия. Они не только обладают истинным чувством принадлежности друг к другу в сообществе, но и очень наслаждаются совместной жизнью в своей среде обитания. Всё, что они делают, превращается в спорт. Охота, ткачество, рыбная ловля, измельчение, сбор ягод, фруктов и овощей — всё это становится частью их счастливого образа жизни.
Например, в то первое утро мы с Брюсом присоединились к группе мотилонов у соседней реки. Ранние птицы обнесли U-образный участок реки каменной дамбой, укреплённой широкими листьями, похожими на листья банана, но гораздо более прочными. Это постепенно снизило уровень воды на этом участке, оголяя рыбу. Её пронзали длинными тонкими копьями, которые мотилоны затачивали после каждого удара ножами, носимыми в зубах. Через пару часов у некоторых мужчин было по пятьдесят или шестьдесят рыб, нанизанных на лианы, которые они таскали по прохладной воде.
День напоминал пикник в честь Четвертого июля. Дети с удовольствием выкапывали крабов под камнями на илистых отмелях. Женщины собирали и заворачивали рыбу в широкие листья, чтобы отнести домой. Мужчины же яростно соревновались.
Разгар празднования затухал, когда мужчины решили выстроиться вдоль тропы в джунглях, поставив впереди всех стариков с ограниченными возможностями, для состязания в беге до дома. (Вожди в племени обычно лучшие охотники, рыболовы и бегуны!)
В сухой сезон эти рыбацкие экспедиции происходят три или четыре раза в неделю. В сезон дождей мотилоны охотятся с такой же интенсивностью. Невозможно поверить, что каждый день превращается в такую забаву!
Однако в тот день рыбалка была несколько омрачена, когда девятилетний мальчик подошёл слишком близко к кому-то с ножом и получил ранение в ногу. Крепкий молодой воин отнёс его на спине в клинику в Икиакароре, где Брюс ловко наложил ему на ногу девять швов.Помимо дара по-настоящему наслаждаться своим образом жизни, мотилоны также являются религиозными людьми, стремящимися угодить Богу. Их мифология повествует о том, как из-за злых предков было утеряно знание о тропе, которая привела их к Богу. Ещё до прибытия Брюса они знали, что прервали связь со своим Создателем. А также, что им нужно особое откровение, чтобы показать путь к горизонту, где должен был быть их Бог.
Некоторые люди считают мотилонов очень удачливыми людьми. Или, возможно, мотилоны просто угодили Богу своим искренним желанием найти ту самую тропу, которая привела бы их обратно к Нему.
В любом случае Бог, который, похоже, предпочитает использовать слабых и глупых людей этого мира, чтобы сбить с толку мудрых, решил послать к мотилонам долговязого, девятнадцатилетнего, светловолосого американца скандинавского происхождения. Брюс Ульсон не имел особых характеристикам, по крайней мере таких, которые бы привлекли внимание любой авторитетной миссионерской организации. Но с простотой и доверчивостью молодости этот гениальный, наполовину обученный лингвист бросил колледж посреди учёбы и отправился в Колумбию. Всё, что он знал, это то, что Бог «призвал его» отправиться к мотилонам. (История о том, как его чуть не убили, но потом оставили жить среди легендарного племени, изложена в его книге «Бручко».)
Когда он впервые отправился в Южную Америку, состоятельная семья Брюса и различные миссионерские организации выразили беспокойство по поводу его намерений. Ему сказали, что у него нет ни образования, ни опыта для такого предприятия. И когда Брюс ответил, что Бог ведёт его к этому, они возмутились такой наглостью.
Сегодня, (тридцать восемь лет спустя) Брюс стал легендой. Что поражает миссиологов, так это то, что бесчисленных миссионеров по всему миру обвиняют в уничтожении местных культур или в том, что они делают народы племён объектами праздного любопытства. И всё же Брюс, с таким небольшим антропологическим, теологическим и межкультурным образованием, сделал так много всего и настолько правильно! (Редко когда «призванным» удаётся всё так хорошо.)
Я задаюсь вопросом, не помогла ли в данном случае его неподготовленность. Брюс сумел проникнуть на территорию мотилонов без предвзятых или традиционных представлений о том, как проводить евангелизацию племён. По необходимости он должен был быть чутким к племени и его культуре и чутким к руководительству Святого Духа.
В то время как большинство миссионеров изучают второй язык как функциональный инструмент, Брюс выучил его как лингвист — с любовью к языку как таковому. (На самом деле, к девятнадцати годам он уже бегло говорил на английском, еврейском, латыни и греческом. С тех пор он освоил ещё одиннадцать). Из-за того, что язык мотилонов очень сложен и неизвестен, Брюсу оставалось только жить среди них, безо всяких быстрых ответов. За два года до того, как он смог по-настоящему общаться, он научился ценить и уважать их как людей.
Брюс считает, что слишком много миссионеров приходят с гордостью, технологиями и определённым пониманием Евангелия, готовые показывать что-нибудь людям. Наоборот, он понимает, что научился у мотилонов столькому, сколькому и они у него, что исключает любое чувство превосходства с его стороны.
Может быть, поэтому то, что он смог сделать как катализатор или организатор, было феноменальным. Он не только передал этим людям послание Христа в контексте их собственных образов и мифов. Он сделал это таким образом, что всё племя было счастливо узнать о Посланнике, пришедшем на Землю, чтобы показать им обратный путь к их Творцу и решило следовать за Иисусом Христом.
Вместо того чтобы пытаться «проповедовать» всему племени, Брюс сконцентрировался на передаче Евангелия своему «брату по пакту», Бобаришоре или «Бобби». Он молился о том, чтобы Христос явил себя этому народу в виде мотилона. Так что Брюс объяснил Бобби Евангелие в понятных тому терминах.
«Чтобы найти Бога, — сказал Брюс Бобби, — ты должен идти по Божьей тропе. Но Сын Божий, Иисус — единственный, кто может указать её нам. Поэтому мы должны привязать верёвки нашего гамака ко Христу и возложить весь наш вес на Бога».
После того как Бобби принял решение пойти по пути Иисуса, он отправился на индейский праздник стрел. Там он пел собравшимся старинным методом мотилонов рассказывать легенды, истории и новости. Когда он закончил четырнадцатичасовую песню, всё племя (в порыве, который антропологи называют «народным движением») решили, что они хотят, чтобы Христос повёл их за горизонт, туда, где был Бог.
Поскольку мотилоны нашли Христа в рамках своих традиционных обычаев, они смогли сохранить целостность племени, приняв при этом революционно новую концепцию. Та же картина, с помощью Брюса, произошла и в других сферах их жизни.
От Соединённых Штатов до Амазонки и от африканских равнин до австралийской глубинки коренные народы систематически вытесняются с родных земель, у них отнимают всё, что есть. Однако Брюсу Ульсону и мотилонам удалось сохранить девяносто пять процентов своих традиционных земель в Колумбии — восемьдесят тысяч гектаров.
Они построили двадцать шесть общинных центров в своей резервации, каждый примерно в дне ходьбы один от другого. Сорок две дипломированные медсестры работают в клинике каждого центра. Благодаря программам вакцинации и профилактической медицины почти удалось взять под контроль эпидемии туберкулёза и кори — извечной проблемы среди коренных народов.
Население мотилонов, которое на рубеже веков оценивалось в сорок пять тысяч человек, к моменту прибытия Брюса сократилось до трёх тысяч. Сейчас племя снова разрастается и насчитывает около пяти тысяч человек.
Кроме того, Брюс продвигал кооператив мотилонов в долине реки. Он преследовал пять целей: развитие тропического сельского хозяйства, управление фермерским магазином, обеспечение лекарствами клиник мотилонов, поддержка двадцати двуязычных школ, созданных в этом районе и обеспечение необходимой защиты прав племени перед правительством.
Кооператив объединяет двести семей мотилонов и шестьдесят колумбийских фермерских семей, которые тоже живут в этом месте. Кооператив создал мост между этими некогда враждующими группами. Это позволило им быть не только самоуправляемыми, но и более справедливыми в своих местных деловых операциях.
Основной товарной культурой кооператива является какао (шоколад). Несколько лет назад Брюс начал селекцию и вывел гибрид, бобы какао которого в два раза больше и ценнее обычных. Это обеспечивает племя необходимым доходом для покупки нужных современных продуктов.
Сам Брюс — традиционалист, который предпочёл бы, чтобы мотилоны жили в изоляции в своих длинных домах с соломенными крышами. Но как только несколько вождей и семей твёрдо решили, что хотят жить в домах из цементных блоков, он организовал и собрал на это деньги. Сегодня многие из мотилонов, а некоторые даже в отдалённых районах, подвешивают свои гамаки в спроектированных из цементных блоков домах с композитными крышами.
С точки зрения гигиены, соглашается Брюс, у новых домов есть свои преимущества. Соломенные конструкции невозможно было содержать без тараканов и всех тех мелких животных, которых так много в тропиках. В свою очередь, бетонные дома позволяют изолировать больных туберкулёзом или другими инфекционными заболеваниями, помогая предотвратить эпидемии, которые бушуют в этих общинах каждые три-четыре года.
Брюс призывает каждую общину сохранить один длинный дом для своих собраний и сохранить эту традицию среди племени.
В настоящее время в племени насчитывается пятьсот учеников в собственных двуязычных начальных школах. Ещё сорок студентов, все со стипендиями, живут в Букараманге и посещают средние школы и университеты.
Продвинутые ученики проводят каникулы дома, осваивая навыки и обычаи своего племени, которые они пропускают, находясь много времени вне племени. Мудрость этого легко просматривается. Племени нужны адвокаты, медсёстры и врачи, кои выступали бы в качестве буфера против тех, кто жаждет их земли. В то же время мотилоны никогда бы не зауважали мужчину, который не умеет охотиться, ловить рыбу и бегать. Также как не стали бы уважать девушку, которая не умеет ткать, сажать огород и готовить традиционные блюда.
Мотилоны — умный народ, и теперь все моторы и современное снаряжение работают и поддерживаются в рабочем состоянии племенем. Я наблюдала, как лоцман нашего долблёного каноэ умело обращался с подвесным мотором, перемещая длинный и узкий деревянный корпус, перевозивший четырнадцать человек, через бурные пороги и мелкую реку. Он был спокоен, внимателен, плавен в движениях и точен в решениях. Легко было увидеть его в кресле пилота реактивного самолёта, с таким же апломбом справляющегося с этой задачей.
Мотилоны назвали Брюса «Ядо», что означает «Восходящее солнце». По их словам, они выбрали это имя из-за света, который он принёс в их племя.
Ядо, однако, представляет собой странную смесь человека. Он мягкий, чувствительный и дружелюбный. Тем не менее он проявляет железную волю и стальную солидарность с народом мотилонов. Обаятельный, но самоуверенный, он занимает твёрдую и решительную позицию перед лицом любой власти. Имея убеждения крестоносца, посланного исполнять волю Божью, он не смягчается перед мнением официально учреждённых институтов.
По этой причине... Некоторые протестантские миссионеры считают, что он отстал в вере, не внедряя традиционные западные формы христианства.
Всё племя считает себя обязанным следовать за Христом (в смерти и воскресении) до самого горизонта. Брюс перевёл весь Новый Завет на язык мотилонов. Однако у племени нет формального выражения своей веры. Восемь соблюдающих целомудрие молодых людей, избегающих определённой пищи (и вольностей), в настоящее время обучаются как (духовные) отцы в соответствии с обычаями мотилонов. Но у племени нет «церквей и воскресных утренних служб» — верующая община мотилонов и есть «церковь».
Один мотилон объяснил мне это, сказав: «Почему мы должны сидеть в очереди внутри здания целый час каждую неделю, чтобы поклоняться Богу, если я поклоняюсь ему ежедневно, гуляя по джунглям, распевая свою песню веры? Именно в джунглях мы ожидаем услышать Бога. Ветер пророчеств, шелестящий между деревьями, всегда давал нам ответы о жизни, страдании и смерти. Каждый вечер мы читаем отрывки из Писания и каждый член сообщества комментирует, чему учит нас Христос, и как привести нашу жизнь в соответствие с Его состраданием!»
Внешний мир обвинил Брюса в том, что он золотоискатель, контрабандист изумрудов, либо человек с мессианским комплексом — настоящая проигрышная ситуация. Если он занимается этим не ради денег, то, должно быть, ради славы.
Однако Брюс провёл тридцать восемь лет перенося невероятные трудности и изоляцию. Несмотря на хорошее здоровье, он пережил приступы малярии, дизентерии и гепатита. Страшная болезнь Шагаса всё ещё периодически атакует его, парализуя и даже ослепляя на короткие промежутки времени.
Хотя Брюс находится под присмотром выдающихся специалистов по тропической медицине, когда-нибудь его работу должен будет взять на себя кто-то другой. И Брюс готовит себя и Мотилон к этому дню.
В мире, где так часто грабят коренные народы, убивают и наводняют современной цивилизацией, история мотилонов кажется почти чудом. Возможно, работа Брюса Ульсона является напоминанием об этом. Возможно, это напоминание всем нам о том, что когда освобождающая, любящая сила Евангелия действительно высвобождается, справедливость, свобода и надежда действительно могут восторжествовать!
